Каждый раз, когда закрываются одни двери, открываются новые. Только вот знаете, они вовсе не равнозначны. - Прежде, чем мы поедем к тебе, я хочу кое в чём сознаться. - Сознавайся. - Вчера, - пауза, - я действительно был у другой женщины. И сегодня утром вернулся от неё. Хлопок. И ключ поворачивается в замке. *** Этой ночью Настя просыпается уже в третий раз словно от какого-то резкого звука, но в пустой квартире тишина. Только громко бухает одинокое сердце в клетке рёбер. Стоять на распутье всегда сложно – когда старая дверь уже захлопнулась, а новой ты ещё не видишь. Так было, когда она вышла замуж за Виктора, когда развелась с ним, когда Глеб запретил её с Быковым отношения. Так было каждый раз, когда она была уверена, что с Андреем всё кончено. Так случилось теперь. Если у неё и могла быть какая-то надежда на счастье, когда ей было двадцать три, двадцать семь, то теперь её нет – как нет и времени. Настина рука фантомно тянется к телефонной трубке, набирает знакомый номер, но потом Кисегач понимает, что её кисть неподвижно лежит поверх одеяла, а пальцы сжаты так, словно она держит мобильный. - Вот чушь, - в пустоту выдыхает она, позволяя огоньку зажигалки лизнуть сигарету, и комната наполняется дымом. С тех пор, как съехал Глеб, Насте стало очень трудно жить, она не была одна уже больше двадцати трёх лет, всегда рядом с ней спал кто-то если не рядом в кровати, то хотя бы в соседней комнате. – Быков. Вот чушь какая. Мы же сто лет вместе. Её телефон начинает вибрировать и грозит упасть с прикроватной тумбочки, Кисегач жадно хватает его так, словно ждала звонка уже сто лет, но на экране незнакомый номер. - Алло, - хрипло отвечает женщина. - Анастасия Константиновна? – голос на том конце провода медовый и бархатистый. - Да, кто это? - Это Ярославский Антон… Павлович. Помните, у нас встреча была с вами? - Ах, Антон Павлович! – Настя говорит более мягко и доброжелательно, повинуясь инстинкту заискивания перед спонсором. - Простите, что звоню среди ночи, я просто сейчас во Владивостоке, не совсем правильно рассчитал время. - Ничего-ничего, я не сплю! Что вы хотели? - Хотел спросить вас, - мужчина собирается с духом, - не хотите ли вы поужинать завтра со мной? Я прилетаю около двух часов дня по Московскому. Настя не знает, что ответить. Она стоит прямо перед распахнутой настежь новой дверью, которая намного, намного лучше и надёжней, чем предыдущая. Антон Павлович – бизнесмен, взрослый, умный, респектабельный человек без склонности к необдуманным поступкам и насилию. - Я… это… как бы… да, конечно, - наконец выдыхает в трубку Кисегач. - Тогда я заеду за вами в больницу в семь, договорились? - До свиданья, - и она кладёт трубку, не дослушав прощание. «Начну новую жизнь» - думает Настя и вдруг вспоминает, что двадцать три года назад чувствовала абсолютно то же самое – удовлетворение и пустоту – когда говорила «да» галантному, надёжному и не склонному к необдуманным поступкам Виктору Романенко. А ещё ей совсем не хочется через пару месяцев чувствовать себя так же, как тогда, двадцать три года назад, когда она пришла к Андрею среди ночи со словами: «Я замуж выхожу, Быков», не хочется опять видеть его таким беззащитным, словно она его ударила. Потому что двери не равнозначны. Анастасия Кисегач жмёт повтор, не заботясь о цене звонка во Владивосток. - Антон Павлович? Здравствуйте. - Здравствуйте! - Простите, я не смогу поужинать с вами. Мне… у меня есть мужчина, - бип-бип-бип-бип. И снова Настя набирает номер, но звонкий женский голос радостно объявляет о недостаточности средств на счету. - Блин! – Кисегач кидает трубку на кровать, и та, отпружинив, скатывается на пол. Минут десять женщина лежит и просто пялится в тёмный потолок, когда телефон снова оживает, на этот раз от СМС. Настя смотрит на иконку сообщения довольно долго, вчитывается в имя на экране. Двери открываются и закрываются, но ошибочно полагать, что они равнозначны. А иногда бывает так, что кажется, будто ключ уже потерян, а на самом деле замка не существует вовсе. Андрей Быков всегда был самым ужасным вариантом развития событий, катастрофой, он танцевал на руинах Настиной личной жизни, он питался её злобой и обидами, он всегда исчезал, как только она начинала к нему привыкать. Но, как только она отвыкала от него, он возвращался. «Это ведь не было в последний раз?» - спрашивает контакт со злополучным именем. Настя выключает телефон, швыряет его на тумбочку и засыпает, чувствуя на сердце сквозняк из открытой настежь двери.
-
-
03.09.2011 в 19:32- Прежде, чем мы поедем к тебе, я хочу кое в чём сознаться.
- Сознавайся.
- Вчера, - пауза, - я действительно был у другой женщины. И сегодня утром вернулся от неё.
Хлопок. И ключ поворачивается в замке.
***
Этой ночью Настя просыпается уже в третий раз словно от какого-то резкого звука, но в пустой квартире тишина. Только громко бухает одинокое сердце в клетке рёбер. Стоять на распутье всегда сложно – когда старая дверь уже захлопнулась, а новой ты ещё не видишь.
Так было, когда она вышла замуж за Виктора, когда развелась с ним, когда Глеб запретил её с Быковым отношения. Так было каждый раз, когда она была уверена, что с Андреем всё кончено.
Так случилось теперь. Если у неё и могла быть какая-то надежда на счастье, когда ей было двадцать три, двадцать семь, то теперь её нет – как нет и времени.
Настина рука фантомно тянется к телефонной трубке, набирает знакомый номер, но потом Кисегач понимает, что её кисть неподвижно лежит поверх одеяла, а пальцы сжаты так, словно она держит мобильный.
- Вот чушь, - в пустоту выдыхает она, позволяя огоньку зажигалки лизнуть сигарету, и комната наполняется дымом. С тех пор, как съехал Глеб, Насте стало очень трудно жить, она не была одна уже больше двадцати трёх лет, всегда рядом с ней спал кто-то если не рядом в кровати, то хотя бы в соседней комнате. – Быков. Вот чушь какая. Мы же сто лет вместе.
Её телефон начинает вибрировать и грозит упасть с прикроватной тумбочки, Кисегач жадно хватает его так, словно ждала звонка уже сто лет, но на экране незнакомый номер.
- Алло, - хрипло отвечает женщина.
- Анастасия Константиновна? – голос на том конце провода медовый и бархатистый.
- Да, кто это?
- Это Ярославский Антон… Павлович. Помните, у нас встреча была с вами?
- Ах, Антон Павлович! – Настя говорит более мягко и доброжелательно, повинуясь инстинкту заискивания перед спонсором.
- Простите, что звоню среди ночи, я просто сейчас во Владивостоке, не совсем правильно рассчитал время.
- Ничего-ничего, я не сплю! Что вы хотели?
- Хотел спросить вас, - мужчина собирается с духом, - не хотите ли вы поужинать завтра со мной? Я прилетаю около двух часов дня по Московскому.
Настя не знает, что ответить. Она стоит прямо перед распахнутой настежь новой дверью, которая намного, намного лучше и надёжней, чем предыдущая. Антон Павлович – бизнесмен, взрослый, умный, респектабельный человек без склонности к необдуманным поступкам и насилию.
- Я… это… как бы… да, конечно, - наконец выдыхает в трубку Кисегач.
- Тогда я заеду за вами в больницу в семь, договорились?
- До свиданья, - и она кладёт трубку, не дослушав прощание.
«Начну новую жизнь» - думает Настя и вдруг вспоминает, что двадцать три года назад чувствовала абсолютно то же самое – удовлетворение и пустоту – когда говорила «да» галантному, надёжному и не склонному к необдуманным поступкам Виктору Романенко.
А ещё ей совсем не хочется через пару месяцев чувствовать себя так же, как тогда, двадцать три года назад, когда она пришла к Андрею среди ночи со словами: «Я замуж выхожу, Быков», не хочется опять видеть его таким беззащитным, словно она его ударила.
Потому что двери не равнозначны.
Анастасия Кисегач жмёт повтор, не заботясь о цене звонка во Владивосток.
- Антон Павлович? Здравствуйте.
- Здравствуйте!
- Простите, я не смогу поужинать с вами. Мне… у меня есть мужчина, - бип-бип-бип-бип.
И снова Настя набирает номер, но звонкий женский голос радостно объявляет о недостаточности средств на счету.
- Блин! – Кисегач кидает трубку на кровать, и та, отпружинив, скатывается на пол.
Минут десять женщина лежит и просто пялится в тёмный потолок, когда телефон снова оживает, на этот раз от СМС. Настя смотрит на иконку сообщения довольно долго, вчитывается в имя на экране.
Двери открываются и закрываются, но ошибочно полагать, что они равнозначны. А иногда бывает так, что кажется, будто ключ уже потерян, а на самом деле замка не существует вовсе.
Андрей Быков всегда был самым ужасным вариантом развития событий, катастрофой, он танцевал на руинах Настиной личной жизни, он питался её злобой и обидами, он всегда исчезал, как только она начинала к нему привыкать.
Но, как только она отвыкала от него, он возвращался.
«Это ведь не было в последний раз?» - спрашивает контакт со злополучным именем.
Настя выключает телефон, швыряет его на тумбочку и засыпает, чувствуя на сердце сквозняк из открытой настежь двери.
-
-
04.09.2011 в 17:09